ЛЕКЦИЯ - Сергий Радонежский:

деяния, иконография
(А.В. Сухово-Старицкий, г.Новокузнецк)

ВРЕМЕНА.

Эпоха истории Древней Руси, в которую довелось родиться и жить Преподобному Сергию, со всеми ее горестными особенностями возникла не вдруг, а стояла на плечах предыдущих веков, вырастая из которых, она несла на себе их родовые признаки. К сере­дине 14 в. Русь уже давно не существовала как единое государство. Под «Русью» того периода можно понимать некое культурно-языковое, религиозное и т.п. единство, но только не государственное. Начавшееся по смерти князя Ярослава Мудрого (1054 г.) разделение Русской земли на княжеские «отчины», какое-то время сдерживалось главенством великих князей киевских, но после смерти Мстислава Владимировича (сына Владимира Мономаха) в 1132 г., по выражению летописца, «раздрася вся земля Русская». Система наследования, при которой княжеское владение после кончины князя разделя­лось на «уделы» между его сыновьями, с каждой сменой поколений властителей неумо­лимо порождала дальнейшее раздробление. Самое могущественное на Руси Владимиро-Суздальское княжество, на землях которого в виде Великой Руси в будущем предстояло заново родиться Русскому государству, после кончины князя Всеволода Большое Гнездо (1212 гг.) разбилось на 5 уделов. При его внуках (поколение Александра Невского, вел. кн. Владимирского в 1252-1263 гг.) княжеств стало 12, при правнуках и праправнуках Всеволода (кон.13-нач.14 вв.) Владимиро-Суздальская земля была разбита уже на более, чем 100 княжеств. Некогда единая и могучая страна буквально на глазах безостановочно распадалась на неисчислимые и бессильные по отдельности государственные «атомы».

Конфликты между князьями, которые превращались в настоящие войны между це­лыми княжествами, приводили к гибели тысяч и тысяч русских людей, к разорению и опустошению городов и селений. Но это не останавливало Рюриковичей от взаимных попыток любой ценой прирастить к своему уделу земли своих родственников; раздоры множились, и ничто и никто не был в силах положить им предел. В написанном еще в начале 13 в. «Слове о погибели земли Русской» неизвестный автор корит князей, губя­щих страну, и скорбит по погибшим русским людям. Это была уже не та, некогда единая, Русь времен князя Владимира Крестителя, Ярослава Мудрого или Владимира Мономаха. Но это была земля, где господствовали хаос и раздор, это была почти готовая добыча для вражеского нападения. И случившееся в этих условиях нашествие войск Батыя (1237-41 гг.) и установление татарского ига были отнюдь не началом затянувшейся драмы для Древней Руси, но ее продолжением и довершением падения. Поражение, пришедшее из­вне, явилось усугубленным следствием поражения внутреннего; катастрофа стала хрони­ческим состоянием.

Население русских земель, подвергшихся завоеванию (а так же незавоеванных Пскова и Новгорода), было обложено тяжелой данью («выходом», «десятиной»), еже­годно отправлявшейся в Орду, сперва в натуральном виде, в последствии – серебром. Бессермены – восточные купцы, которым Орда отдавала на откуп сбор дани в русских землях, из корыстных интересов систематически превращали этот сбор в ограбление без­защитного населения.

Великое княжество Владимирское в результате дробления к концу 13 в. много­кратно сократилось, в него входили лишь Владимир, Кострома, Боголюбово и Горохо­вец. Значение Владимира как стольного города Северо-Восточной Руси падает, но не умаляется вовсе – князья, обладающие Великим Владимирским княжением, пусть во многом номинально, но все же считаются старшими на Руси, а великокняжеский титул, подтверждавшийся в Орде выдачей ярлыка на это княжение, стал предметом меж­княжеского соперничества. Престижность обладания великим

княжеством Владимирским возрастает с 1328 г. (при Иване Калите), когда хан Узбек придает к титулу вели­кого Владимирского князя право сбора дани с русских земель. Это позволяло князю-сборщику дани пополнять свою казну за общерусский счет (что и стало одной из предпо­сылок возвышения Москвы).

«ВИДЕНИЕ ОТРОКУ ВАРФОЛАМЕЮ», 1889-90. М.В.Нестеров.

Нравственное состояние людей в те времена было сродни вышесказанному – хуже и не бывает. Людьми владела безграничная алчность. Это была не просто жадность, но способ существования. Она порождалась, как и «положено», сверху: ведь за деньги в Орде можно было беззаконно получить (купить!) ярлык на чужое княжение, в том числе и на великое Владимирское. А при денежной скудости – потерять свое. Взятка хану или его чиновнику могли спасти провинившуюся княжескую голову от наказания. И князья выжимали из народа все, что могли, задавая пример, порождая новое ожесточение, которое, опускаясь по социальной лестнице вниз, порождало всеобщее желание обобрать, обидеть слабейшего, получить выгоду любой, самой безжалостной ценой. «Я» делалось превыше всего; Христовы заповеди – уходили в небытие как помеха. Епископ Серапион Владимирский возливался плачем в своей проповеди (2-я четв. 13 в.): «… акы зверье жа­дает насытитися … тако и мы жадаем и не престанем …; зверье едше насыщаются, мы же насытиться не можем: того добывшее, другаго желаем!». Сами церковные иерархи в деле стяжательства нимало не уступали князьям. Поставление в иереи и в епископы за мзду, т.е. фактическая продажа церковных должностей, - это отнюдь не исключение, а обыденная реальность того времени.

Довершением (и основой) всего был страх, всеобщий ужас перед «злыми тата­рами». Память о самом Батыевом разгроме, многократные и неизменно тщетные по­пытки сопротивления татарам, приводившие к очередным кровопролитным погромам, вселяли страх в людские сердца. «Татарин» в любом виде, будь это бессермен, баскак («посол» хана), татарская «рать» или просто шайка татарских грабителей, мог безнака­занно ограбить, унизить или, хуже того, взять в рабский полон или убить. Унижение, бе­зысходность, отчаяние, соединенные с алчностью «сильных мира сего» порождали злобу и безжалостность к ближним, ненависть и вражду, как среди князей, так и среди «черного люда». Это рождало новую рознь и слабость, которыми держалась татарская власть. Татары же эту рознь сознательно взращивали и поддерживали, «сваживая» (стравливая) русских князей.

В такое время было предопределено родиться Варфоломею, будущему Преподобному Сергию, в такой Русской земле, трудясь рука об руку с князем Дмитрием Ивановичем Московским (Донским), ему довелось создавать страну заново, создавать Россию как новое духовное и государственное единство.

РОДИТЕЛИ.

Родители будущего святого, знатного боярского происхождения, жили в селе Варницы в четырех верстах от Ростова Великого. Вот как пишет о них автор Сергиева жития Епифаний Премудрый: «Преподобный отец наш Сергий родился от родителей благород­ных и благоверных: от отца, которого звали Кириллом, и матери по имени Мария, которые были Божьи угодники, правдивые перед Богом и перед людьми, всякими доброде­телями полны и украшены, что Бог любит. Не допустил Бог, чтобы такой младенец, который должен был воссиять, родился от неправедных родителей. Но сначала создал Бог и предуготовил таких праведных родителей его и потом от них произвел Своего угод­ника». Про мать его, Марию, Епифаний особо пишет, что она была «велми прилежаче» посту и молитве, и что само «зачатие и рожество полно бе поста и молитвы». Т.е. само зачатие будущего великого подвижника было не просто биологическим фактом, но ду­ховно освящено благодаря духовной чистоте и сознательной заботе родителей.

КРИК В УТРОБЕ МАТЕРИ.

Еще до рождения через младенца было явлено от Бога чудо. В воскресный день, когда его мать стояла в храме на литургии, младенец, находящийся во чреве, трижды прокричал, и столь громко, что все бывшие в храме услышали это. Далее Епифаний жи­вописует: «и бысть страх на всех слышащих сиа».

КРЕЩЕНИЕ

Преподобный родился 3 мая 1314 года. Через 40 дней после рождения родители принесли его в церковь для крещения. Иерей Михаил окрещая младенца, «провидев ду­хом божественным, … проразуме», что «съсуду избранну быти младенцу». Родители поведали Михаилу о том, как ребенок, будучи в утробе, трижды прокричал во время бого­служения. Михаил же сказал родителям: «… паче радуетеся и веселитеся, яко будет съсуд избран Богу, обитель и служитель святой Троицы». Младенец был наречен именем одного из апостолов - Варфоломеем.

ЯВЛЕНИЕ ЧУДЕС МЛАДЕНЦЕМ.

Ребенок же и после рождения продолжал являть чудеса. В дни, когда его мать при­нимала мясную пищу, он стал отказываться от материнского молока. Сперва мать и род­ственники были напуганы, но потом поняли, в чем дело, и Мария стала питаться только постной пищей. Вскоре после крещения, «малым минувшим днем», младенец стал по средам и пятницам вообще отказываться от материнского молока. Его мать и другие женщины, боясь, что ребенок болен, осматривали его. Но видя, что младенец весел, играет ручками и не плачет, поняли, что «.. благодать Божия на нем».

«ЮНОСТЬ ПРЕПОДОБНОГО СЕРГИЯ», 1892-97, М.В.Нестеров.

ПОСТИЖЕНИЕ КНИЖНОГО РАЗУМА ОТ БОГА.

По достижении Варфоломеем семи лет, родители отдали его вместе с братьями, старшим - Стефаном и младшим - Петром, учиться грамоте. Его братьям грамота давалась хорошо и быстро («спешно»). Варфоломей же никак не «внимаше и не умеяше», из-за чего ему доставалось от учителя («более от учителя томим») и от родителей. Будучи не в силах постичь грамоту, отрок тайно молился: «Господи! Ты дай же ми грамоту сию, ты научи мя и вразуми мя!». И вот, однажды Варфоломей «послан бо бысть отцем своим Кирилом на взыскание скота» и увидел «черноризца, старца свята … саном прозвитера, святолепна и ангеловидна … молитву со слезой творяща». Мальчик подошел к старцу, старец спросил его, что он желает? Отрок ответил, что желает научиться грамоте. Черноризец, помолившись, дал ему съесть кусочек просфоры и произнес: «… от сего дне дарует ти Господь грамоте умети зело добре …».

По просьбе ребенка старец приходит в дом к его родителям и те его с почтением принимают. Но прежде, чем вкусить предложенное угощение, старец повелел Варфоломею читать псалом и тот, к удивлению родных, «… начат стихословити зело добро и стройне …». Старец же, обращаясь к родителям, предрек: «Сын ваю (ваш) имат быти обитель Святыя Троицы и многи приведет въслед себе на разум божественных заповедей», а так же «… отроча се будет велик пред Богом и человекы, жития ради (из-за) добродетельного». И, выйдя из дома, старец исчез. После этого все поняли, что это был ангел Божий.

После этой чудесной встречи мальчик стал жить еще более строго. Он начал поститься больше прежнего: стал питаться только хлебом и водой, по средам и пятницам вообще отказывался от приема пищи, а ночами часто проводил время на молитве, оставаясь без сна. Со сверстниками своими юный Варфоломей не играл, держался подальше от бездельников и сквернословов, но получал наслаждение от посещения церковных служб, чтения священных книг и от молитвы.

ПЕРЕСЕЛЕНИЕ.

Как пишет Епифаний, боярин Кирилл «преже имаше житие велико в Ростовьстей области … но напослед на старость обнища и оскуде» и называет причины того «какоже … обнища» (т.е. из-за чего): из-за частых поездок с князем в Орду, из-за частых послов татарских, из-за тяжких даней и выходов в Орду и из-за тяжелых неурожаев. Но «надо всеми же сими паче бысть», т.е. хуже всего этого было (стало?), пишет автор «Жития», когда «…досталося княжение Ростовское к Москве» (т.е. Ивану Калите). Иван Данило­вич Московский, став с 1328 г. Великим князем Владимирским, по решению хана Узбека начинает вести сбор дани с русских земель для отправки в Орду. Посланные им в Рос­товскую землю во главе вооруженного отряда московские бояре Василий Кочева и Мина жестоко наказывали недоимщиков-ростовцев: должников просто били и мучили до тех пор, пока те не отдавали долг.

В источнике не уточняется, что именно довелось испытать боярину Кириллу, но далее пишется: «И таковыя ради нужа раб Божий Кирилл … събрася съ всем домом своим, и съ родом своим … и преселися от Ростова въ Радонеж» в землю князя Андрея Ивановича - младшего сына великого князя. Поводом к переселению были большие льготы, которые обещал князь Андрей. Переселение в Радонеж (60 км от Москвы и 14 км от нынешнего Сергиева Посада) состоялось в 1330 или 1331 г.

КОНЧИНА РОДИТЕЛЕЙ

Живя на новом месте, в Радонеже, обзавелись семьями братья Варфоломея, Стефан и Петр. Варфоломей же просил отцовского благословения на монашество. Но родители не отпускали его, говоря, что они уже стары и больны и он должен позаботиться о последних годах их жизни; похоронив же их, он сможет исполнить свою волю. Спустя некоторое время Кирилл и Мария приняли постриг в Хотьковском монастыре (в 3-х вер­стах от Радонежа; до 1504 г. монастыри на Руси были общими) и там скончались.

Похоронив родителей, Варфоломей 40 дней на литургиях и панихидах молится за их души, а так же раздает милостыню нуждающимся. Погребение (мощи)Кирилла и Марии до сих пор сохраняется в Покровском соборе Хотькова монастыря. У их могилы на протяжении веков неоднократно происходили чудеса, в т.ч. исцеления. В 1992 г. Преподобные Кирилл и Мария прославлены Русской Православной Церковью как святые.

К этому времени старший брат Варфоломея, Стефан, у которого рано умерла жена, уже пребывал монахом в монастыре Хотькова. Передав младшему брату Петру свою долю родительского имущества, Сергий просит Стефана поселиться с ним «в пустыни» и вместе вести отшельническую жизнь. Стефан соглашается.

НАЧАЛО ОТШЕЛЬНИЧЕСТВА.

Варфоломею было 23 года, когда они в 1337 г. решают со Стефаном вести уединенную жизнь. Братья нашли подходящее место в 10 верстах от Хотькова, на холме, впоследствии прозванном Маковец. Вдвоем они первым делом поставили церковь. По согласной воле братьев церковь была освящена во Имя Святой Троицы; было это в конце 1330-х, начале 40-х гг., в начале княжения московского князя Симеона Ивановича Гордого. Вскоре после освящения церкви Стефан, которому, повидимому, была в тягость отшельническая жизнь, покидает брата и поселяется в московском Богоявленском монастыре (со временем он станет игуменом этого монастыря и духовным отцом великого князя Семена Ивановича Гордого). Варфоломей же остается один (можно сказать, что он уже монах, т.к. он один - «монос», инок; хотя, чем не монашеской была его жизнь с детских лет!?).

ПОСТРИГ

После ухода брата Варфоломей позвал в свою пустынь «старца игумена» Митрофана и тот совершил пострижение Варфоломея в монашеский чин. Это произошло в день памяти святых мучеников Сергия и Вакха (20 октября нов. стиля) на 23-ем году жизни Преподобного. При пострижении он получает имя Сергий, что по-латински означает «высокий, почетный».

Приняв постриг, Сергий ужесточил свое подвижничество. Зимой он ходил в летней одежде, спал «на земле ляганием», по-прежнему питаясь только хлебом и водой. Но главный подвиг, на который дерзнул, и не внешний, а прежде всего внутренний, - это стяжание дара непрестанной молитвы. Непрестанная молитва - это не молитва, читаемая вслух по книге или по памяти, но молитва произносимая беззвучно, мысленно; и когда она начинает произноситься не только человеческим умом, но и в сердце, она превращается в молитву сердечную, созерцательную, ведущую к Богообщению. Это молитвенное искусство, или как раньше говорили, художество, имеет различные наименования: умное делание, сердечная молитва, созерцательная молитва. Сам же текст ее, сложившийся в древности среди аскетов православного Востока, предельно краток: «Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешного». И Преподобный Сергий, овладев искусством этой непрестанной сердечной молитвы, обрел дар стяжания Святого Духа. Поэтому Церковь поет Святому Сергию: «Страсти душевныя прешед и во глубину безмолвия восшед …».

Живя в одиночку в своей пустыни, Сергий неоднократно подвергается нападению бесов, которые хотели прогнать его с выбранного места и отвратить от избранного пути. Один раз они появились в виде литовских воинов в островерхих шапках, которые броса­лись на Сергия с руганью и угрозами убить его, в другой раз они явились в виде массы змей, кишащей на полу его кельи. В последний раз бесовское нападение длилось около часа и опять, будучи изгнано Сергиевой молитвой, обращенной к Богу, более уже не по­вторялось.

У живущего в лесной чащобе инока появляется подобающий обстановке друг из звериного царства. Житие повествует, что к Сергию в течении ряда лет ежедневно при­ходил медведь, которому святой оставлял на пеньке кусок хлеба, даже если он был по­следним. «И изволи, сам не вкушая въ тъй день, алкати паче, нежели зверя оного оскор­бити и неядша отпустити». Т.о. медведь был сотрапезником Сергия, способствовавшим ужесточению постного жития святого.

Через два-три года отшельнического жития, когда слава о подвижнике стала дос­тигать пределов Русской земли, к нему стали стекаться монахи, прося принять их под ру­ководство. Сергий сперва отказывал им, говоря о лишениях пустынного жития, но при­шедшие настаивали и он их принял.

Имея в послушании братию (в первые несколько лет она состояла из 12 человек), Сергий нисколько не ослабил своего строго жития. Епифаний пишет: «Жестоко же пост­ное житие живяше; бяху добродетели его сице: алкание, жадание (?), бдение, сухоядение, на земли лягание, чистота телесная и душевная, устнам млъчание, плотского хотениа … умеръщвление, труды телеснии, смирение нелицемерное, молитва непрестающая, раз­суждение доброразсудное, любовь совръшенаа, худость ризная, память смертнаа, кро­тость …, страх Божий непрестанный». И далее в «Житии» уточняется, что Сергий: «…братиям, яко купленый раб, служаще: и дрова на всех … сечаше; и тлъкущи жито, въ жръновах меляше, и хлебы печаше, и вариво варяше, и прочее брашно …. Обувь же и порты … шияше; и от источника … воду … на гору възношаше и комуждо (каждому) у келии поставляше». Так же Сергий собственноручно построил несколько келий для братьев. И далее: «… В нощи же на молитве без сна пребываше; хлебом и водою точию (только) питашеся, и того по оскуду принимаше; и николи же (никогда) ни часа празден пребываше».

Кроме самому себе установленных послушаний, Сергий так же по семи раз в день вместе с братией проводил в храме общие молитвы. А т.к. сам Сергий не имел священ­нического сана, по воскресениям для совершения литургии к братии приходил уже из­вестный «старец, игумен» (игумен в смысле наставник и исповедник братии) Митрофан. Сам же Сергий, будучи на деле главой братии, формально таковым не являлся.

ПОСТАВЛЕНИЕ В ИГУМЕНЫ

По смерти игумена Митрофана в 1344 г. Сергий, несмотря на просьбы братии формально (канонически) принять священнический сан и игуменство, еще в течении 10 лет не приступает к принятию священничества. И лишь в 1354 г. отправляется в Переяславль к епископу Афанасию (Волынскому, он замещал митрополита Алексия, отъехавшего в Царьград), которого просит дать им нового игумена.

Афанасий же, зная про Сергиево подвижничество, поставляет его в священники и официально делает его игуменом.

Сергий не прекращает телесных трудов. В «Житии…» пишется, что по поставлении в игуменство «… по вся дни литургия бываше, просфоры же сам печаше: … пшеницу толчаше и меляше, и муку сеяше, и тесто месяше и квасяше». «И кутию сам ва­ряше, и свечи скаше, и кануны творяше». Епифаний подчеркивает, что Сергий всегда имел в памяти слова Спасителя: «Иже кто из вас хощет быти старейши, да буди всех менши и всем слуга» (Мтф. 23,11).

ОДЕЖДА ИГУМЕНА СЕРГИЯ.

Одежда игумена Сергия была из обычного сукна, как пишет Епифаний, «ветошна и многошвена … порты … ношаще, яко хуже и пуще всех чрънцев своих …». В качестве иллюстрации Епифаний приводит действительный случай: однажды в обитель явился простой поселянин-земледелец и попросил братьев показать ему Преподобного Сергия. Когда монахи указали ему на своего игумена, он обидевшись им ответил: «Аз пророка

видети приидох, вы же ми сироту указасте. … вы … глумитеся мною, мните мя яко изъумевшася… (т.е. за сумасшедшего)». И лишь когда к Сергию явился князь со слугами, который поклонился святому до земли, тогда крестьянин убедился, что его не обманы­вали и попросил у Преподобного прощения.

«ТРУДЫ РЕПОДОБНОГО СЕРГИЯ», 1896-97.М.В. Нестеров.

КИНОВИЯ.

Великой заслугой Сергия стало возрождение киновийного - или общего - жития монахов, т.е. такого монастырского устройства, при котором все имущество монахов находилось в общинном владении, совместной была трапеза, соблюдалось единообразие в одеянии, монахи обязательно исполняли распределенные послушания и т.п. (киновийный устав Сергий принял в 1355 г.). На Руси киновийное устройство бытовало еще в Х1 в., во времена начальников русского монашества - Феодосия и Антония Печерских. Но к 14 веку оно было прочно забыто. Бывшие миряне, приходя в монастыри, сохраняли за собой имущество. Братия монастырей жила порознь, порознь трудилась (или не трудилась), порознь трапезовала, собираясь вместе лишь на воскресные и праздничные богослужения.

Сергий же сплачивал братию совместными деланиями: ежедневной общей семикратной храмовой службой и разнообразными совместными послушаниями на монастырских работах, он сам всегда подавал в этом личный пример. И эти совместные действия ни в коем случае не были чисто механическим, формальным соединением отдельных личностей, как это часто бывает в жизни. Но они наполнялись определенным внутренним содержанием. Мы будем глубоко заблуждаться, думая, что Сергий играл для братии главным образом трудового наставника, что-то в роде школьного учителя труда (таких наставников не за чем искать в монастырских стенах, их полно и в миру). Но он был в первую очередь духовный учитель (сам термин «Преподобный» - Христу, которого ученики называли просто - «равви», «учитель») который, умея молитвенно стяжать Дух Божий, накоплял в себе духовную силу, и, главное, он учил этому других. Именно за этим к нему стекались монашествующие. И те, кто научался от Сергия блю­дению себя в духовной чистоте, кто научался стяжанию Духа, те становились подлинными учениками Сергия. И для них все тяготы совместных монастырских трудов и послушаний были не формальной поденщиной, а возможностью реализовать вовне свое духовное богатство и чистоту, возможностью во взаимной помощи и поддержке реализовать любовь к ближнему, при которой все люди действительно становятся братьями.

И хотя формально Сергий принимает киновийный (общежительный) устав лишь в 1355 г. (после получения грамоты с соответствующим предложением от Константинополького патриакха Филофея), дух подлинной киновии, христовой братской любви и жития, он вводит личным примером с самого основания общины. Формальное же (документальное) принятие киновии увенчало его прежние труды. С этого времени была упразднена собственность среди иноков, распределены послушания, построены новые здания: трапезная, помещения для служб: пекарня, кладовая, амбары и т.п. Теперь уже обязательно монахи должны были все делать сами - выращивать хлеб и овощи, шить одежду, писать иконы, переписывать книги и т.п. При жизни Сергия строго соблюдалось ПРАВИЛО НЕСТЯЖАНИЯ - монастырь не принимал в дар «ни сел, ни имениа».

Наряду с примером личного смирения Сергий наставлял свою братию проповедью и беззлобным, в духе любви и смирения, увещеванием. Епифаний рассказывает, что нередко поздно вечером или ночью Сергий обходил кельи, и если где замечал праздные разговоры или смех вместо рукоделия, книгописания или молитв, то, стукнув в окошко, молча уходил. Наутро он вызывал к себе провинившихся, и без прямых резких обвинений, но исподволь, как бы притчами, объяснял их проступок. «Царствие Небесное силою берется, и употребляющие усилие восхищают его» (Мф. 7,13) - так поучал братию Сергий.

Еще при жизни Сергий прославился многими чудесными деяниями, которые он совершил силой Божьей. В «Житии…» приводится эти примеры:

О ИЗВЕДЕНИИ ИСТОЧНИКА

Однажды монахи взроптали на Сергия, что им приходится далеко ходить за водой и поднимать ее в гору. Сергий, взяв с собой одного из братьев, вышел из монастыря и, спустившись вниз с холма к оврагу, в молитве обратился к Богу дать на сем месте воду. И тотчас в овраге забил сильный источник, который монахи впоследствии призвали «Сергиева река».

О ВОСКРЕШЕНИИ ОТРОКА

Однажды к Сергию пришел человек, проживавший близ монастыря, и принес своего малолетнего больного сына. И пока он начал просить Сергия о помощи, ребенок умер. Сергий отправил родителя делать маленький «ковчег» (гроб) для отрока. Сам же стал за него молиться. «И внезапу отроча оживе, и дух его възратися». И когда отец вернулся с гробом в руках, он обнаружил своего сына в живых.

«ТРУДЫ ПРЕПОДОБНОГО СЕРГИЯ», 1898, М.В.Нестеров.

О БЕСНУЮЩЕМСЯ ВЕЛЬМОЖЕ

Некий боярин, живший на Волге, «быше бесом мучим люте». Он бросался на людей и избивал их и кусал зубами, а иногда убегал от людей в лес и его потом приходилось оттуда приводить домой. По этой причине его держали в цепях. Родные решили привести боярина к Преподобному. Сергий ознаменовал крестом его «чело, уста и пръси». После этого боярин с криком «мучение от пламени страшного» прыгнул в лужу и исцелился. Боярина спросили, почему он так кричал, он ответил, что когда Сергий на­чал знаменовать его крестом, он увидел, что от креста «изыде пламень велик, … и окружи мя всего …», и поэтому он, боясь сгореть, сиганул в лужу.

О ВИДЕНИИ АНГЕЛА, СЛУЖАЩА С БЛАЖЕННЫМ СЕРГИЕМ

Однажды монахам Исакию и Макарию, бывшим на литургии, которую служил Сергий, «откровенно бысть» (было открыто) увидеть в алтаре « … мужа, чудна зело, … образом сияюще, и ризами блистающася … сияющу, яко слънце, лице его - не можаще зрети на нъ». Когда монахи спросили Сергия, кого им довелось увидеть, он подтвердил, что литургию с ним сослужил ангел Господень.

О ЕПИСКОПЕ СТЕФАНЕ ПЕРМСКОМ

Однажды пермский епископ Стефан, проходя пешком из Перми в Москву по дороге, отстоящей на 10 верст от Троицкого монастыря, остановился и, сотворив молитву «Достойно есть» поклонился в сторону монастыря. В это же время Сергий, обе­давший в трапезной с монахами, встал из-за стола, поклонился и произнес: «Радуйся и ты, пастуше Христова стада, и мир Божий да пребывает с тобою!». После трапезы Сергий объяснил недоуменным монахам, что общался в духе с епископом Стефаном. Один из монахов, желая удостовериться в сказанном, догнал по дороге епископа Стефана и, спросив у его спутников, так ли было дело, получил подтверждение. Нынче, в память об этом событии, в Троицкой лавре во время обеденной трапезы читается молитва, обращенная к святому Стефану.

О ВИДЕНИИ ПРЕЧИСТЫЯ БОГОРОДИЦЯ

Однажды, после вечерней службы, Сергий услышал глас «Се пречистаа грядет», после чего явилась ему Богородица с апостолами Петром и Иоанном, блистающие «неизреченней светлости зарею». Объятый страхом и радостью, Сергий пал ниц. Пречистая подняла Сергия и сказала: «… О братиях … не скорби …. Отныне …во всем изъобилствует святый монастырь … и по твоем к Господу отхождении неотступна буду тех». Сергий поведал о бывшем инокам Исааку и Симеону. (От ред.- «Криптограммы Востока» дают истинный текст Владычицы Сергию).

О ВИДЕНИИ БОЖЕСТВЕННОГО ОГНЯ.

Однажды ученик Преподобного монах Симеон увидел во время литургии, как божественный огонь, витая, осеняет жертвенник, алтарь и трапезу (что это?), после чего, трижды обернувшись вокруг Сергия, свернулся и вошел в потир, из которого Сергий и причастился.

О ЛИХОИМЦЕ.

Один человек, живший поблизости от обители, обидел бедняка, отняв у него кабана. Обиженный пришел к Сергию и попросил у него заступничества. Сергий призвал к себе насильника и, устыдив, повелел ему заплатить обиженному за отнятое животное. Лихоимец пообещал это сделать, но не исполнил. В тод же день, войдя в клеть, увидел он «вепря … червьми всего кипяща …», и было тогда «зимно время». Обидчик сейчас же вернул «цену» (стоимость) пострадавшему.

О ВИДЕНИИ БРАТСТВА

Однажды поздним вечером Преподобный услышал глас «Сергие!». Открыв окно, он увидел яркий свет в небе, превративший ночь в день. И увидел Сергий на небе множество птиц «зело красных». И глас молвил: «…Им же (каким же) образом видел еси птица сиа, тако умножиться стадо ученик твоих …». Преподобный позвал Симона, но тот успел увидеть лишь «часть некую света».

ДУХОВНЫЙ АВТОРИТЕТ.

Духовный авторитет Сергия среди современников был велик настолько, насколько это вообще возможно. К нему притекали за помощью люди из всех слоев тогдашнего общества: простые земледельцы-крестьяне, бояре и князья. Духовными узами с Преподобным Сергием был связан великий князь Московский и Владимирский Дмитрий Иванович Донской. Троицкий игумен долгие годы был советчиком и теплым молитвенником князя Дмитрия. А после кончины митрополита Алексия стал духовным отцом князя.

Трудясь над собиранием русских земель, сильнейший из русских князей не мог обойтись без помощи великого святого. Не раз по просьбе князя Дмитрия, его бояр и митрополита Алексия Сергий отправлялся на встречу к владетелям княжеств, с тем чтобы удержать их от междоусобицы и кровопролития. Так, приблизительно в 1363 г., Преподобный отправился в Ростов, чтобы убедить князя Константина Васильевича отказаться от замышляемого столкновения с Дмитрием Московским. После встречи с Сергием князь Константин отошел от борьбы за власть и через год, передав княжение племяннику Андрею Федоровичу, переселился в удаленный Устюг.

В 1365 г. Сергий отправляется в Нижний Новгород ко князю Борису Константино­вичу, уговорить вернуть Нижний его законному владельцу и его старшему брату Дмитрию Константиновичу Суздальскому. Борис отказывается вернуть княжение брату и тогда Сергий приступает к решительным действиям: он затворяет все храмы Нижнего Новгорода, накладывая, таким образом, церковное наказание - епитимию - на весь подчиненный князю Борису город. После этого Борис вынужден был пойти на уступки (??). Так же благодаря пособничеству Сергия в январе 1366 г. смогла состояться свадьба между Дмитрием Ивановичем Московским и Евдокией, дочерью Дмитрия Константиновича Суздальского.

В 1385 г., в возрасте 71 года, по просьбе кн. Дмитрия Донского Сергий идет в Рязань к князю Олегу, чтобы убедить его прекратить уже начавшуюся войну и подписать «вечный мир» с Москвой. Никоновская летопись пишет: «Прежде бе того мнози ездиши к нему, и ничтоже успеша …. Преподобный же игумен Сергий … тихими и кроткыми словесы и речми …, благодатию данною ему от Святого Духа, … беседовал с ним о пользе души, и о мире …; князь … же Олег преложи свирепство свое на кротость …, и взял с … князем Дмитрием Ивановичем вечный мир …».

Говоря о путешествиях Сергия к князьям, как и о посещении им Москвы, надо уточнить, что это были именно пешие походы на расстояния в десятки или сотни километров, а не поездки. Сергий строго следовал указаниям Василия Великого (одного из Отцов Церкви), который предписывал, что «конь исключается из употребления святых (т.е. монахов)».

Имея столь большое влияние на сильных мира сего, Сергий в тоже время сторонился, убегал от власти, даже когда она сама просилась, шла в его руки. Незадолго до смерти митрополит Алексий (ум. в 1378 г.) привал к себе Препо­добного и стал просить его принять архииерейский сан (епископство), с тем, чтобы впоследствии занять митрополичью кафедру и стать главой Русской Церкви. Митрополит подкреплял свою просьбу и желанием князя Дмитрия Ивановича видеть Сергия главой Церкви: «… аз знаю, яко и сам князь великый желает тя и вси боляре его». Но Сергий остался непреклонен, и Алексий отпустил его.

КУЛИКОВСКАЯ БИТВА.

Кроме больших усилий, которые приложил Преподобный к делу единения русских земель, еще более выдающимся является его вклад в победу русских сил на Куликовом поле. Сергий приуготовлял успех этого сражения не как политик, что было делом княжеским, но как духовный вождь своего народа, всей Русской земли. В течении полутора столетий Русь терпела от татар поражение за поражением, народ жил в страхе перед «злыми татарами», а удельная раздробленность еще более распыляла народные силы, де­лая невозможным всякое сопротивление.

В этих условиях Сергий явился буквально воскресителем народного духа. Своей чудесной жизнью он показывал, что не Бог отказался от русского народа, но сами люди в своем себялюбии от него отвернулись. И что для спасения необходимо проявить смире­ние и самопожертвование ради общего дела; ради построения единства надо смиряться, любить ближнего, не брать, но давать, отдавать самого себя. Примером в этом для Сергия и его пасомых был сам Господь - Троица.

Молодой князь Дмитрий Иванович (в год Куликовской битвы ему был 31 год) нуждался в особой поддержке. Ведь он брал на себя огромную ответственность. Собирая в августе 1380 г. в Коломне воинские полки с русских земель и готовясь дать бой Мамаю, он изначально вовсе не был уверен в победе. И если бы его войска были разбиты, Руси не миновать страшного погрома, повторения нового Батыева нашествия. С такими мыслями он прибыл к Сергию в Троицкую обитель 19 августа 1380 г. Как повествует «Сказание о Мамаевом побоище», это был день памяти свв. Фрола и Лавра. Сергий отслужив литургию, угостил князя трапезой и предрек ему про будущее сражение: «… будешь жив, ибо еще не найдешь ты смертный венец в этой битве, но в предназначенные тебе года …», потом, окропив князя святою водою и благословив крестным знамением, сказал князю: «Поиде, господине, на супротивные враги - Бог тебе да будет помощник и заступник …», а после этого тайно от других добавил: «Победиши супостаты свои». Дмитрий Иванович после этих слов Преподобного «обвеселися сердцем» … Таким образом, Дмитрий, покидая Троицкую обитель, уже был уверен в успехе своего великого дела.

Утром 8 сентября 1380 г., когда на Куликовом поле рассеялся туман, князь Дмитрий обратился к воинам с кратким словом: «Отци и братия моа, Господа ради подвизайтеся и святых раде церквей и веры ради христианскыа, сиа бо смерть нам ныне несть смерть, но живот вечный». После этих слов великий князь, сняв свои золоченые доспехи, облекся в простые латы и растворился в рядах Сторожевого полка, которому предстояло выдержать первый удар татарской конницы. Во время сражения воины этого полка полегли почти все до единого, князь Дмитрий едва остался жив - под ним были убиты два коня, сам он был ранен и, едва успев отскакать с поля сражения в ближайшую рощу, потерял сознание. (Окончание в следующем номере)

<<На главную <<№55-56